<<
>>

Политическая экономия для левых

Современные российские левые не любят политэкономию. Не популярны работы марксистских классиков, а не только старые советские учебники, не безупречные, но ясные в базисных понятиях.

Экономическое строение капитализма вызывает немало справедливого возмущения, не порождая при этом широкого интереса к серьезному его изучению. И хотя многие, как теперь выясняется, предвидели глобальный кризис, мало кто оказался в состоянии его понять.

Рассуждения о наступивших уже последствиях кризиса можно найти на страницах практически всех левых изданий. В стране закрываются заводы, трудящиеся массово теряют работу почти во всех хозяйственных сферах. И все же превалирование реакции на текущие, но не подготовляемые события, общее запаздывание в понимании ситуации выдает в российских левых не слишком подготовленных теоретически борцов. Секрет прост: нынешний мировой кризис как сложное и динамичное явление стал полной неожиданностью не только для капиталистов, но и для большинства левых. Своим внезапным началом он разрушил амбициозные замыслы правительств. Рассыпалось и ожидание антибуржуазными силами долгой и медленной борьбы.

Глобальный кризис выдвинул для левых на первый план два принципиальных вопроса. Первый – какие требования должны выдвигать антикапиталистические силы? Второй – как им понять природу современного кризиса?

Ответ на первый вопрос был, как кажется, немедленно найден эмпирически. Массовые увольнения, сокращения заработной платы и попытки правительств ускорить неолиберальные преобразования подсказывали один путь – сопротивление. Теоретическая проблема кризиса решалась левыми еще проще. С первых месяцев промышленного спада антибуржуазные группы и партии дружно заговорили: это циклический кризис перепроизводства, мы предупреждали – он пришел.

На растерянность буржуазных верхов левые ответили гордым всезнайством, за которым скрывались: непонимание сути разразившегося кризиса и отсутствие стратегии в его условиях.

Разумеется, открывшийся в январе 2008 года экономический кризис имел все черты кризиса перепроизводства. Производимая масса товаров превышала возможности рынков. Однако принимаемые властями стандартные меры не давали эффекта. Разовые выделения средств потребителям, а позднее и возмещение потерь корпорациям не приводили к снятию проблем. Кризис проглатывал «помощь» и развивался дальше. Меры прежде доказавшие свою эффективность не срабатывали.

Вместо ликвидации товарных заторов при восстановлении платежеспособности компаний, а затем после некоторой паузы возобновления роста происходило углубление индустриального спада. Сокращался сбыт. Кризис не останавливался на «дне», а входил в полосу все время углубляющегося спада. Государственные деньги пускались корпорациями в спекуляции, безработица росла, а потребительский рынок сжимался. Именно в таком положении застали левые политэкономы мировой кризис в период стабилизации первой половины 2009 года.

Просто очень глубокий кризис капитализма – так могли объяснить происходящее догматичные аналитики слева. Растерянность «красных экономистов» можно скрывать, но невозможно спрятать отсутствие вразумительных ответов на поставленные реальностью вопросы.

Несложно рассуждать о короткой цикличности капитализма с кризисами перепроизводства (повторяющимися примерно раз в десять лет). Но совсем не так легко объяснить, почему новый кризис развивается уже второй год, в то время как кризисы 1991, 1998-1999 и 2001 годов оказывались короткими. Есть и другие вопросы требующие ответов. Что означает для глобального капитализма появление нового большого кризиса? Как он связан с прежними долгими спадами 1970-х годов, послевоенным кризисом 1948 года, Великой депрессией и продолжительным кризисом 1899-1904 годов, породившим Первую русскую революцию? Справедливо ли сводить все к внешнему сходству настоящего спада с Великой депрессией?

Тезис о том, что историю творят широкие массы, является классическим для марксизма. Но пробуждение масс, их активизация, а затем продолжительная деморализация связаны с экономическими условиями капитализма.

И условия эти имеют циклические черты и порождены его развитием.

Буржуазная экономика знает не только короткие циклы, но и длинные циклы – волны Кондратьева. Они, чередуясь, делятся на повышательные и понижательные. Продолжительность каждого из таких периодов колеблется в районе 25 лет, а смена их приводит к особо тяжелым и продолжительным кризисам капитализма. После них развитие экономики и всего общества идет уже в новых условиях. Причины таких кризисов не ограничены только товарным перепроизводством, хотя оно (как и в меньших кризисах) выражает кризисный процесс. Большие кризисы порождает невозможность дальнейшего общественного развития в рамках существующей модели капитализма. Выделение их как особого исторического явления новый шаг в понимании природы капитализма и его объективно обусловленной динамики.

Левые в большинстве продолжительное время игнорировали вклад в науку Николая Кондратьева или даже полемизировали с его «реакционной» теорией. «Если капитализм имеет некие продолжительные циклы, значит, он не вошел еще в фазу системного кризиса с неминуемым скорым крахом?» - по сей день вопрошают сталинисты, скрипя от возмущения. Более семидесяти лет глобальный буржуазный порядок смеется над этим праведным фанатизмом. Догматическое восприятие марксистами собственного учения являлось опорой в отрицании больших циклов. Этим выражалось, что если капитализм и переживал в XX веке серьезные кризисы, то революционное учение само очутилось в ту эпоху в глубоко кризисном положении. И кризис этот в первую очередь касался политической экономии.

Восприятие левыми открытий великого экономиста носило чаще всего характер заучивания. Подобным недостатком обладали и буржуазные экономисты. Они нередко накручивали на теорию волн Кондратьева таких «наблюдений», что совершенно уничтожали ее прогрессивное, а заодно и научное значение. Так поклонники Кондратьева именующие себя его последователями додумались до того, что полоса экономических кризисов 1970-х годов с короткими перерывами на слабый экономический рост была понижательной волной.

Последовавшая за этим финансовая глобализация, по их мнению, являлась повышательной волной. Доказательством этого должно служить распространение компьютеров, то есть торжество новых технологий.

На деле четыре углубляющихся экономических кризиса в мире с 1969 по 1982 годы были вызваны едиными причинами. Их порождал тупик прежнего технологического и структурного развития капитализма, когда базой для индустрии были Западная Европа, США, Канада и Япония, а остальной мир являлся сырьевой периферией капитализма. Кейнсианские антикризисные меры в «первом мире» мешали развитию единого сильного экономического кризиса. В результате разрешение противоречий породивших кризис откладывалось. Только крах кейнсианской политики привел к постепенному снятию проблем для корпораций и возобновлению хозяйственного роста. Условия его оказались уже иными, нежели в 1950-1960-е годы.

Бывшие колонии и сырьевые зависимые страны стали новыми промышленными центрами, а пролетариат начал быстро расти за счет государств «третьего мира». Революция в информационных технологиях обеспечила корпорациям надежный контроль над множеством разбросанных по планете предприятий. Эта система подошла к границам своих возможностей в наши дни, когда выяснилось: дорогие энергоресурсы даже при самой дешевой рабочей силе не могут обеспечить дальнейшее снижение себестоимости товаров, а значит рост продаж на западных рынках, где доходы потребителей сокращаются из-за переноса производств в «третий мир».

Немногие левые осмеливались опираться на Кондратьева в своих исследованиях. Так анализ Иммануэла Валлерстайна цикличности политической гегемонии различных стран на планете основывался в огромной мере на экономических открытиях Кондратьева. Материал для развития теории больших циклов накапливался, но сам этот процесс в XX веке был отложен. Валлерстайн еще в 1960-е годы мог делать феноменальные в своей правильности выводы относительно будущего. Но теоретическая база анализа сохранялась почти на том же уровне, на котором оставила ее смерть Кондратьева от рук палачей НКВД.

Экономическая теория ждала своего часа долго.

Он пробил ровно в год начала нового большого кризиса – политическая экономия марксизма получила интересные системные дополнения. Проанализировав сложившиеся экономические условия и сопоставив их со схожими ситуациями разных периодов XIX-XX веков, сотрудники Института глобализации и социальных движений (ИГСО) пришли к выводу: мировой кризис, открывшийся в 2008 году, должен стоять в одном ряду с крупнейшими кризисами 1847-1849, 1873-1879, 1899-1904, 1929-1933 годов. В той же цепи оказывались мировые кризисы 1948 года и целая полоса углубляющихся кризисов 1970-х годов, представлявших с точки зрения перемен в мировом хозяйстве единое целое.

Все эти кризисы приводили к качественным преобразованиям глобального капитализма, знаменовали смену его моделей. Они выступали в роли кризисов отживших экономических систем, технических и структурных оснований развития, видов производственных отношений. Только один из подобных кризисов, послевоенный спад 1948 года, оказался относительно мягким и коротким в силу разрушительных последствий второго мирового конфликта. Но и он выражал назревшие перемены. Понижательный период сменялся повышательным, что находило выражение даже в продолжительности периодов подъемов в коротких, условно десятилетних, циклах. В период понижательных вол промежутки между кризисами перепроизводства меньше, чем в период повышательных волн. Это наблюдение также является новостью марксистского политэкономического анализа.

При первом наложении больших, системных кризисов на рассчитанные Кондратьевым волны, получилось, что всякий большой кризис следовал за началом нового периода в мировом хозяйственном развитии. Он порождался сменой конъюнктуры, и он закреплял ее смену. Первые детали анализа были изложены в Докладе ИГСО «Кризис глобальной экономики и Россия». Он был представлен на электронной странице института . На основе дополнения и уточнения теории Кондратьева было спрогнозировано развитие современного кризиса, описаны его причины и даны перемены, что он должен произвести в мире.

Прогноз содержал также сроки и характеристики этапов спада, а также условия, при которых кризис должен быть завершен. Сделанные научные предсказания продолжают сбываться.

К великому сожалению, большинство левых предпочло не замечать горячих новшеств. Однако развитие марксистского понимания капитализма принесло свои плоды. На практике, впервые за многие десятилетия было показано, что революционная теория позволяет свободно разбирать современный капитализм, прогнозировать его развитие и предрекать обострение одних и смягчение других противоречий.

Продемонстрировано было, что современный марксизм обладают знаниями, как базой и инструментарием, для изучения действительности. И это может быть одной из основ для преодоления долгого политического кризиса левого движения. В ИГСО была развернута широкая аналитическая работа. Она затрагивала как базисные теоретические проблемы, так и изучение конкретных макроэкономических ситуаций. Работа эта нашла отклик в общественном внимании. Но внимание российских левых оказалось ограниченным. В массе своей антикапиталистические силы могли ставить вопросы, но не демонстрировали готовности ни получать ответы, ни находить их.

Какие перемены готовит новый большой кризис? Как повлияет он на социальное, политическое и экономическое строение мира? В каких условиях оказались антикапиталистические силы сегодня, и в каких окажутся в ближайшие годы? Как предстоит развиваться кризису? Как повлияет он на энергетику, технологии индустрии и организацию труда? Все эти вопросы уже имеют первые теоретические ответы. Познакомиться с ними стоит непременно, потому что есть вопросы требующее от левых политических ответов на практике. Анализ кризиса далеко еще не завершен. Он нуждается в различных версиях и дискуссии. Какую роль большой кризис готовит массам? Справятся ли с кризисом неолиберальные элиты? Чем закончится их антикризисная политика в государствах на постсоветском пространстве? Приведет ли глобальный спад к революционным переменам в России и других странах? Как должны измениться левые и что предстоит им понять?

Марксизм, а тем более его политическая экономия десятилетиями оставались под огнем критики за ошибки в революционных прогнозах классиков. Их тщательно отыскивали штатные ученые буржуазии, не стремясь к развитию научного понимания мира. Волновало праведных защитников капитала только разоблачение теории коммунизма, как нелепой, совсем не научной и, конечно, не жизнеспособной и непригодной для понимания действительности. Любая неточность оценок Маркса, Энгельса или Ленина выдавалась за некое опровержение «устаревшего учения». Нередко в дело шло прямое искажение марксистских идей. Однако жалкое состояние буржуазной экономической науки в последние десятилетия совпало с дальнейшей теоретической деградацией левых.

Политическая экономия почти выпала из внимания антикапиталистических сил. «Капитал» Маркса, являющийся основой, превратился в ненужную книгу. Лишь мировой кризис привел к всплеску общественного интереса к ней. Несомненно, новому поколению левых непременно предстоит изучить работы классиков. Не менее важно: вернуть политической экономии авторитет одной из важнейших составных частей марксизма. Только при изучении экономики капитализма со всеми ее законами можно прийти к ясности относительно настоящего, избавившись от большинства хозяйственных сюрпризов.

Сегодня уровень интереса активистов антикапиталистических объединений отстает от экономического анализа капитализма, включая изучение текущего кризиса. Немало левых ждет ответов из прошлого, в то время как, осваивая основы, требуется анализировать современный капитализм и изучать уже имеющиеся наработки. Догматизм при крайне низком уровне интереса к марксизму как научной теории душит движение. Именно в силу этого будущее предстает туманным и лишенным оснований для оптимизма. Между тем именно понимание действительности и обусловленных объективно перемен в мире способно внушить немалый исторический оптимизм. Правы те марксисты, что утверждают: беда левых, что они больше всех поверили в торжество неолиберального капитализма. История готовится сменить актеров и декорации об этом необходимо знать. Но как понять что должно произойти не понимая политэкономии марксизма? В этом, быть может, главная трудность для современных марксистов.

Громадные перемены в мире еще только начались. Но нет сомнений, развитие общества позволит левым побороть многие застарелые болезни. Новому времени потребуются новые левые, более сильные как теоретически, так и организационно. Политэкономия марксизма вернет себе все права, поскольку изучение капитализма неотделимо от серьезной борьбы с ним. Марксизм вновь завоюет широкое внимание.

Текст подготовлен для журнала «Левая политика»

10.08.09

<< | >>
Источник: Василий Колташов. Кризис глобальной экономики. 2009

Еще по теме Политическая экономия для левых:

  1. 5.3. Использование рекомендаций политической экономии для построения однополярного мира и их отрицание неомеркантилизмом
  2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ
  3. ЛЕКЦИЯ 3. КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ
  4. ЛЕКЦИЯ 5. МАРКСИСТСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ
  5. Пролетарская политическая экономия
  6. Классическая политическая экономия
  7. Глава 8 Историческая школа в политической экономии
  8. ГЛАВА 8 ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
  9. Классическая политическая экономия
  10. Пролетарская политическая экономия
  11. 4. КЛАССИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ
  12. 49.2. КЛАССИЧЕСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ
  13. 3. Политическая экономия и экономикс
  14. Классическая политическая экономия
  15. 23.3. Классическая политическая экономия